«Последние гитарные ходы» — Рэнди Роудс

 

Опубликовано в журнале Guitar World, август 1999г. Автор: Andy Aledort

 

Незадолго до своей скоропалительной смерти, Рэнди Роудс впервые рассказал поклонникам о собственной гитарной методике и технике в рамках особой гитарной клиники.

Лишь горстка музыкантов в истории рока была столь же любима и по-настоящему почитаема, как покойный гитарист и музыкальный соратник Оззи Осборна, Рэнди Роудс. Ему было всего 25, когда он погиб в трагической авиакатастрофе. Всего лишь за несколько быстротечных лет Роудсу удалось сделать себе имя одного из самых новаторских гитаристов в рок-пантеоне. На таких «стратегически важных» оззиковских песнях как Flying High Again, Crazy Train и Mr. Crowley, гитарист поразил мир своими соло- и ритм-партиями, которые получились одновременно взрывными и изысканными, а также с налётом чувственной классики, что было присуще только ему одному. Преждевременная смерть Роудса только лишь укрепила его легендарный статус, и многие его поклонники продолжают говорить о нём благоговейным тоном, каким обычно говорят о святых и мучениках.

И что же больше всего способствует превращению в гитариста святого-мученика? Истинные реликвии, вот что. Не так давно Guitar World достали запись семинара-урока, данного самим Роудсом. Это семинар состоялся 2 февраля 1982 года для группы увлечённых рэндифилов в концертном зале The Music City в Гринсбурге, штат Пенсильвания, всего за каких-то шесть недель до смерти Рэнди. Мы с гордостью приводим здесь стенограмму этого семинара-урока, по ходу которого он показывает себя всецело преданным и очень скромным героем гитары. Отвечая на вопросы аудитории и подробно рассказывая о своих гитарных примочках или сложных моментах своей исполнительской техники, Рэнди показывает себя настоящим джентльменом.
С момента кончины Рэнди Роудса прошло уже 17 лет. Семнадцать лет, но эта потеря до сих пор так ощутима для его фанатов, его семьи и скорбящего гитарного мира, который он оставил.

Рэнди: Я лишь второй раз участвую в подобном мероприятии, поэтому прошу вас, не ждите, что я просто выйду к аудитории и справлюсь со всем на отлично; я очень нервничаю, выступая на публике, поэтому вам придётся помогать мне, задавая множество вопросов. А я, в свою очередь, сделаю всё от меня зависящее.

 — Какие эффекты ты используешь на живых выступлениях?

 — Вот мой набор педалей: MXR Distortion, 10-полосный эквалайзер MXR, chorus, MXR стерео chorus, MXR фленджер, педаль «вау-вау» Crybaby и педаль Roland Volume. Сегодня я все эти педали использую реже, чем это было раньше, но сейчас наш звукоинженер старается выводить все эти эффекты на передний план. Порою я использую эти педали, когда играю тихие ритм партии, только исключительно для усиления звучания. Играя соло, я никогда не использую эффект эхо.

 — В твою гитару не вмонтирован предварительный усилитель?

 — Нет, я использую только эффект Distortion+ на панели с педалями, и его я никогда не выключаю. А играю я через усилители Marshall.

 — Какие динамики стоят в твоих кабинетах?

 — Фирмы Altecs, я предпочитаю именно эту модель, а не динамики Celestions, потому что они звучат очень чисто и ярко. Считаю, что для начала динамики Celestions звучат достаточно грязно, а если еще добавить fuzz box, то вообще будет ужас.

 — С фидбеком (обратной связью) никогда проблем не бывает?

 — Да, проблем очень даже хватает. Например, если включить гитару на секундочку, она зафонит. Нужно играть, при этом прикрывая звукосниматель. Если же мне нужно сыграть что-то тихое, я буду использовать либо педаль volume, либо отключу фуз – в противном случае моя гитара «заведется». Приходится играть именно таким вот образом.

 — На твоей гитаре Charvel Flying V стоит особая машинка тремоло?

 — Гровер Джексон, владелец компании Charvel, самолично собирает для меня гитары, и я использую его рычаг тремоло. Идеального тремоло просто не существует, разве что, возможно, Floyd Rose, но машинка Гровера просто супер. У меня есть еще одна гитара Flying V, в горошек, но это другая модель, не Charvel, и я постоянно мучаюсь с настройкой.

 — Какую музыку ты играл, только начиная свой путь гитариста?

 — Сейчас мне 25 лет, и я просто не помню, что я играл в семилетнем возрасте. Просто играл на гитаре и все. Помню, что одним из моих первых разученных произведений был стандарт в стиле фламенко – Malaguena и я играл на старой, испанской акустике. Позднее, я начал играть все, что слышал по радио. Gloria, Louie Louie и т. д.

 — А ковер версии чужих песен тоже играл, выступая по маленьким барам и клубам?

 — Да, конечно. Когда я начал играть рок, был очень молод, лет 12-13, и в моем родном городке было принято играть на вечеринках. Там, где я жил, было множество разных групп, и все они выступали на вечеринках. Я это дело тоже полюбил. С нетерпением ждал выходных, чтобы иметь возможность где-либо выступить.

 — Какими гитаристами ты восхищался в детстве?

 — Меня постоянно спрашивают: «Кто твой любимый гитарист?», «Кто из гитаристов на тебя влияет?». Если вы уже достаточно давно играете, то испытываете разные влияния. У меня никогда не было винилового проигрывателя, поэтому лет до 16 у меня не было возможности сесть и «снимать» своих любимых гитаристов. Приходилось слушать радио, и мне нравилось практически все, что там гоняли. Одной из моих любимых групп были Mountain и гитарист Лесли Уэст; никогда не забуду эти гармонии и эффект сустейн. Для меня Лесли стал самым лучшим. Но сейчас у меня нет любимого гитариста — по большому счету, мне нравится любой, кто играет на гитаре.

 — Брал ли ты гитарные уроки или до всего доходил сам?

 — В основном учился самостоятельно. По молодости, я брал уроки, основы фольк и классической гитары, а потом я начал играть рок. На самом деле, сейчас я тоже беру уроки.

 — Ты сейчас берешь уроки?

 — Брал, когда был в Англии.

 — И кто же был твоим учителем?

 — Да кто угодно. Я готов брать уроки у любого, заниматься на гитаре в свой выходной, да как угодно. Могу найти преподавателя гитары в любом городе и заниматься у него.

 — Ты играл в других группах до того как пришел в группу Оззи?

 — Пять лет я играл в одной местной группе в Лос Анжелесе, и называется она Quiet Riot. Встретившись с Оззи, я продолжал с ними играть, поэтому мне пришлось от них уйти. Ну а так, было дело, играл в каких-то гаражных группах, занимался прочими мелочами, ничего серьезного.

 — Но ведь с Quiet Riot ты выпустил парочку альбомов?

 — Да, у нас был контракт на запись, но мы были очень молоды, и тот контракт был расторгнут. Мы расстались у «разбитого корыта». Позднее, те наши записи были выпущены в Японии. Мне было 17 лет, и продюсер настойчиво навязывал нам попсовое звучание. То есть, если бы ты послушал те наши записи, то едва ли расслышал бы гитары.

 — Как ты оцениваешь других гитаристов, к примеру, Майкла Шенкера?

 — Майкл Шенкер великолепен, замечательный рок-гитарист. Очень мелодичный, и играет с большим чувством.

 — А ещё есть музыканты такого же уровня?

 — О, да я бы назвал их сотню, То есть, в моем понимании не существует плохих гитаристов, в принципе. Эдди Ван Хален просто фантастичен, Ричи Блекмор…

 — Определенные критики обвиняют тебя в копировании Эдди Ван Халена. Можно сказать, что Эдди на тебя повлиял?

 — Ну, мы земляки, живем в одном городе, и оба играли в местных группах. У меня такое чувство, что все кому не лень попробовали себя в роли лидер гитаристов в Лос-Анджелесе, и мы все играли очень похоже. И есть мнение, что было некое общее звучание.

 — А как ты относишься к Энгусу?

 — Ты об Энгусе Янге? Ну, он мастер своего дела. Без остатка отдает себя гитаре.

 — А Тони Айомми?

 — Познакомившись с Оззи, едва ли я вспоминал Black Sabbath. Вероятно именно по этой причине я так прекрасно сошелся с Оззи, а ведь мы такие разные, у нас разные музыкальные корни.

 — Оззи хоть раз обсуждал с тобой причины его ухода из Black Sabbath?

 — О, да, он говорит об этом постоянно. Мое мнение, они просто не сработались как люди, как личности. Они очень долго сотрудничали – порядка 14 лет.

 — Сочиняя очередное соло, ты в большей степени уделяешь внимание мелодии или технике, стараясь поразить зрителя и слушателя?

 — Всё зависит от исполняемой прогрессии и от настроения самой песни. Нужно сделать так, чтобы соло идеальным образом вписалось в песню. Мне нравится играть мелодично.

 — Что вообще определяет хорошую группу?

 — Помимо хорошей сыгранности всего коллектива, нужно, чтобы все музыканты группы были единомышленниками. Конфликт просто неизбежен, если один музыкант жаждет зарабатывать деньги, при этом особо и не напрягаясь, а второй хочет играть собственные произведения, только чтобы иметь возможность просто играть. Считаю, что музыканты одной группы должны преследовать одну цель, или же несколько целей. По-моему, это отличное начало, прекрасный почин.

 — А правда, что придя на прослушивание к Оззи, ты даже ничего не успел толком сыграть? Только успел подключиться и настроится?

 — Да… сказать по правде, было ещё веселее… (смеется). Я было решил, что мне предстоит сыграть в составе группы, и поэтому захватил с собой маленький усилок модели Fender, чисто чтобы настроится. И вот я стою в помещении студии, один со своим усилителем, а все глазеют на меня сквозь стекло из аппаратной. Дают отмашку: «Поехали! Играй!». А я подумал: «Вы что, стебётесь, что ли? ЧТО мне играть?». Я был там один, ни одного музыканта. Поэтому начал разогреваться, и тут Оз сказал: «Так, а ты неплох». Я успел поиграть всего несколько секунд. В итоге разозлился и подумал: «Блин, да ты же меня толком и не послушал!!!!!».

 — Так ты что-нибудь сегодня нам сыграешь?

 — А что вы хотите услышать?

 — Как насчет соло из песни Over The Mountain, тот фрагмент, где ты играешь скоростной проход без аккомпанемента?

 — Первый гитарный ход в этой части играется так, в Ми-миноре. Следующий брейк состоит из серии очень быстрых двойных подтяжек, чтобы открыть струны с аккордом баррэ добавленном в конце. Вот так вот, просто. Здесь всего лишь один настоящий проход, все остальное не более чем шум.

 — Не мог бы ты сыграть соло в песне Revelation (Mother earth)?

 — Не вопрос. Это соло исполняется в Ми миноре и очень похоже на гармоническую минорную гамму. Первая часть начинается с аккорда Ре, потом повторное Ре в самом конце. Следующий ход я играю ребром медиатора для того, чтобы риф звучал на октаву выше. В живую, на концерте, все звучит иначе, потому что я стараюсь играть медленней, чтобы вы увидели, как я играю. Затем, следующий фрагмент исполнялся вот так. Гармонические части в Ми-минор — единственные странные ноты в этом фрагменте.

 — Не мог бы ты сыграть риф с тейпинговым соло из песне Flying High Again? 

 — Конечно. Начинаете указательным пальцем левой руки со струны До, а свой мизинец ставите на струну Ми. Потом ударяете своей правой рукой по высокой струне Ля (на 17 ладу). Потом вы тянете обе ноты на ладах и бьете по ним мизинцем на 12-том ладу. Когда вы переходите на струну Си, играете на один лад выше. Потом повторяете все это на струнах Соль и Ре, двигаетесь на лад выше, перебирая каждую струну. Следующие четыре аккорда играются точно также, но начинать надо на 4 лада ниже, со струны Ми.

 — А в какой тональности играется Flying High Again?

 — В тональности Ля.

 — Когда я играю Crazy Train, а потом перехожу к Flying High Again, в итоге играю на пол тона ниже. На альбоме Diary Of The Madman ты играл в другой настройке, нежели на Blizzard Of Ozz?

 — Да, записывая Diary, мы поменяли настройку на тон ниже.

 — Почему?

 — Когда мы записывали второй альбом, настойки на нашем тюнере сбились, и мне начало нравится звучание на полтона ниже на ряде песен. Многие музыканты настраиваются на тон ниже, но я лично делал это впервые. При подобной настройке, аккорды звучат гораздо тяжелее, и общее звучание приобретает некий угрожающий оттенок. На наших концертах, часть песен исполняется в пониженной настройке, а часть нет, поэтому я играю на определенных гитарах, на конкретных песнях.

 — Не мог бы ты сыграть для нас вступление Crazy Train?

 — Да, конечно.

 — В начале этой партии ты используешь педаль «вау-вау»?

 — Нет, только лишь педаль искажения.

 — Как играется основная ритм партия этой песни?

 — Последовательность аккордов такая – Ля-Ми/Ля-Ре/Ля-Ля; открытая струна Ля звучит против всего аккордового рядя. Быстрый проход в конце играется сдвоенными подтяжками на открытых струнах. Под конец части куплета, я заменяю мощные аккорды основными трезвучиями.

 — Как играется ритм-партия во фрагменте перед припевом?

 — В припеве я добавляю короткое соло, когда добираюсь до аккорда Фа.

 — Как ты играешь этот скоростной восходящий проход во втором припеве?

 — Этот проход своего рода «обманка»; я даже не играю это на концертах, потому что иногда все звучит очень грязно. Хотя когда-то я играл это в живую. Это всего лишь трезвучие в Фа Минор, играя, вы поднимаетесь по грифу вверх, хроматически, но я совру, если скажу, что все было сыграно идеально. Это играется вот так, а потом, прежде чем закончить, я провожу по струнам своим медиатором. Когда вы играете громко, можно играть медиатором в подобной технике и звучать не столь чисто.

 — А еще в соло Crazy Train ты играл тейпингом?

 — Да, это соло начинается с тейпингованного прохода, который завершается бендом.

 — Как играется последний проход в этом соло?

 — В Фа-миноре. Постараюсь вспомнить, как всё это играть, потому что в живую я больше так не играю. Если я хорошо помню, то это игралось вот так. Этот ход начинается на пол тона ниже под струной Фа, на струне Ре.

 — А как ты можешь назвать подобные проходы?

 — Все эти ходы объединяет игра «боем». Иначе мне это просто никак не охарактеризовать.

 — Ты делаешь какие-либо упражнения для разминки пальцев перед выходом на сцену?

 — Да, делаю, разминаю первый, второй и четвертый пальцы поочередно. В одном упражнении я просто хаотично двигаюсь по грифу. Полезно делать вот такое упражнение с «альтернативным перебором» (двигается вниз и вверх по грифу), для того, чтобы играть с требуемой скоростью. Я люблю делать упражнения, где необходимо играть «боем», но я этим не особо злоупотребляю. Хотя это замечательные гитарные ходы, прекрасно помогают размять пальчики перед концертом.

 — Не мог бы ты показать нам эти необычные аккорды во вступлении к Diary Of The Madman?

 — Конечно. Песня начинается с основного трезвучия в тональности Ля, с прижатой на ладу пятой струной и поджатой четвертой (Ре), помимо аккорда. Таким образом, у вас есть главная нота, Ля, третья, До, затем прижатая Ми, с открытой высокой Ми на вершине. Сочетание Ми и Ми Минор дает вам нестройное звучание. Как вы видите, ноты на струнах Ре, Соль и Си опускаются как аккордовая прогрессия по всем первым пяти ладам. Эта часть заканчивается арпеджированным аккордом Ми, с опущенной струной Ре в конце. Припев играется фактически теми же самыми аккордами, как и те, что были использованы в первых четырех тактах вступления, но здесь они играются в размере 7/4.

 — Когда ты исполняешь свое соло на сцене и все внимание публики приковано к тебе, ты вообще импровизируешь или играешь строго одно и тоже соло?

 — По большому счету одно и тоже. Но все зависит от сценического, живого звука: если все звучит не важно, я играю свое стандартное соло. Но вот если все звучит просто суперски, мне хочется импровизировать и добавлять что-то новенькое.

 

Перевод - Дмитрий Doomwatcher Бравый 18.12.09